|
||||||||||||||||||||||
| Книги про сетевые технологии скачать | ||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||
 |
 |
|
Этот поцелуй был первым и последним. Вера вдруг вырвалась из рук моих и, с выражением ужаса в расширенных глазах, отшатнулась назад... - Оглянитесь, - сказала она мне дрожащим голосом, - вы ничего не видите? Я быстро обернулся. - Ничего. А вы разве что-нибудь видите? - Теперь не вижу, а видела. Она глубоко и редко дышала. - Кого? что? - Мою мать, - медленно проговорила она и затрепетала вся. Я тоже вздрогнул, словно холодом меня обдало. Мне вдруг стало жутко, как преступнику. Да разве я не был преступником в это мгновенье? - Полноте! - начал я, - что вы это? Скажите мне лучше... - Нет, ради бога, нет! - перебила она и схватила себя за голову. - Это сумасшествие... Я с ума схожу... Этим шутить нельзя - это смерть... Прощайте... Я протянул к ней руки. - Остановитесь, ради бога, на мгновение, - воскликнул я с невольным порывом. Я не знал, что говорил, и едва держался на ногах. - Ради бога... ведь это жестоко. Она взглянула на меня. - Завтра, завтра вечером, - проговорила она, - не сегодня, прошу вас... уезжайте сегодня... завтра вечером приходите к калитке сада, возле озера. Я там буду, я приду... я клянусь тебе, что приду, - прибавила она с увлечением, и глаза ее блеснули, - кто бы ни останавливал меня, клянусь! Я все скажу тебе, только пусти меня сегодня. И, прежде чем я мог промолвить слово, она исчезла. Потрясенный до основания, я остался на месте. Голова моя кружилась. Сквозь безумную радость, наполнявшую все мое существо, прокрадывалось тоскливое чувство... Я оглянулся. Страшна мне показалась глухая сырая комната, в которой я стоял, с ее низким сводом и темными стенами. Я вышел вон и направился тяжелыми шагами к дому. Вера дожидалась меня на террасе; она вошла в дом, как только я приблизился, и тотчас же удалилась к себе в спальню. Я уехал. Как я провел ночь и следующий день до вечера - этого передать нельзя. Помню только, что я лежал ничком, спрятав лицо в руки, вспоминал ее улыбку перед поцелуем, шептал: "Вот она, наконец..." Вспоминал я также слова Ельцовой, переданные мне Верой. Она ей сказала однажды: "Ты как лед: пока не растаешь, крепка, как камень, а растаешь, и следа от тебя не останется". Еще вот что мне приходило на память: мы как-то толковали с Верой о том. что значит уменье, талант. - Я умею только одно, - сказала она, - молчать до последней минуты. Я тогда ничего не понимал. "Но что значит ее испуг?.. - спрашивал я себя. - Неужели она точно видела Ельцову? Воображение!" - думал я и снова предавался ощущениям ожидания. В тот же день я написал тебе - с какими мыслями, жутко вспомнить - то лукавое письмо. Вечером - солнце еще не садилось - я уже стоял шагах в пятидесяти от калитки сада, в высоком и густом лознике на берегу озера. Я из дому пришел пешком. Сознаюсь к стыду моему: страх, страх самый малодушный наполнял мою грудь, я беспрестанно вздрагивал... но я не чувствовал раскаяния. Спрятавшись между ветвями, я неотступно глядел на калитку. Она не растворялась. Вот село солнце, вот завечерело; вот уже звезды выступили, и небо почернело. Никто не показывался. Лихорадка меня била. Наступила ночь. Я не мог терпеть долее, осторожно вышел из лозника и подкрался к калитке. Все было тихо в саду. Я кликнул шепотом Веру, кликнул в другой раз, в третий... Ничей голос не отозвался. Прошло еще полчаса, прошел час; совсем темно стало. Ожидание меня истомило; я потянул к себе калитку, разом отворил ее и на цыпочках, словно вор, направился к дому. Я остановился в тени лип. В доме почти все окна были освещены; люди ходили взад и вперед но комнатам. Это удивило меня: часы мои, сколько я мог различить при тусклом свете звезд, показывали половину двенадцатого. Вдруг раздался " стук за домом: экипаж съезжал со двора. "Видно, гости", - подумал я. Потеряв всякую надежду видеть Веру, я выбрался из сада и проворными шагами пошел домой. Ночь была темная, сентябрьская, но теплая и без ветра. Чувство не столько досады, сколько печали, которое овладело было мною, рассеялось понемногу, и я пришел к себе домой немного усталый от быстрой ходьбы, но успокоенный тишиною ночи, счастливый и почти веселый. Я вошел в спальню, отослал Тимофея, не раздеваясь бросился на постель и погрузился в думу. Сперва мечты мои были отрадны; но скоро я заметил в себе странную перемену. Я начал ощущать какую-то тайную, грызущую тоску, какое-то глубокое, внутреннее беспокойство. Я не мог понять, отчего оно происходило; но мне становилось жутко и томно, точно близкое несчастие мне грозило, точно кто-то милый страдал в это мгновенье и звал меня на помощь. На столе восковая свечка горела небольшим неподвижным пламенем, маятник стучал тяжело и мерно. Я опер голову на руку и принялся глядеть в пустой полумрак моей одинокой комнаты. Я подумал о Вере, и душа во мне заныла: все, чему я так радовался, показалось мне, как оно и следовало, несчастием, безвыходной пагубой. Чувство тоски во мне росло и росло, я не мог лежать долее; мне вдруг опять почудилось, что кто-то зовет меня умоляющим голосом... Я приподнял голову и вздрогнул; точно, я не обманывался: жалобный крик примчался издалека и прильнул, словно дребезжа, к черным стеклам окон. Мне стало страшно: я вскочил с постели, раскрыл окно. Явственный стон ворвался в комнату и словно закружился надо мной. Весь похолодев от ужаса, внимал я его последним, замиравшим переливам. Казалось, кого-то резали в отдаленье, и несчастный напрасно молил о пощаде. Сова ли это закричала в роще, другое ли какое существо издало этот стон, я не дал себе тогда отчета, но, как Мазепа Кочубею, отвечал криком на зловещий звук. - Вера, Вера! - воскликнул я, - ты ли это зовешь меня? Тимофей, заспанный и изумленный, явился предо мною. Я опомнился, выпил стакан воды, перешел в другую комнату; но сон не посетил меня. Сердце во мне билось болезненно, хоть и нечасто. Я уже не мог предаваться мечтам о счастии; я уже не смел верить ему. На другой день перед обедом я отправился к Приимкову. Он встретил меня с озабоченным лицом. - Жена у меня больна, - начал он, - в постели лежит; я посылал за доктором. - Что с ней? - Не понимаю. Вчера ввечеру пошла было в сад и вдруг вернулась вне себя, перепуганная. Горничная за мной прибежала. Я прихожу, спрашиваю жену: что с тобой? Она ничего не отвечает и тут же слегла; ночью открылся бред. В бреду бог знает что говорила, вас поминала. Горничная мне сказала удивительную вещь: будто бы Верочке в саду ее мать покойница привиделась, будто бы ей показалось, что она идет к ней навстречу, с раскрытыми руками. Ты можешь себе представить, что я почувствовал при этих словах. - Конечно, это вздор, - продолжал Приимков, - однако я должен сознаться, что с моей женой в этом роде случались необыкновенные вещи. - И, скажите, Вера Николаевна очень нездорова? - Да, нездорова: ночью плохо было; теперь она в забытьи. - Что же оказал доктор? - Доктор сказал, что болезнь еще не определилась... 12 марта. Я не могу продолжать так, как начал, любезный друг: это стоит мне слишком больших усилий и слишком растравляет мои раны. Болезнь, говоря словами доктора, определилась, и Вера умерла от этой болезни. Она двух недель не прожила после рокового дня нашего мгновенного свидания. Я ее видел еще раз перед ее кончиной. У меня нет воспоминания более жестокого. Я уже знал от доктора, что надежды нет. Поздно вечером, когда уже все улеглись в доме, я подкрался к дверям ее спальни и заглянул в нее. Вера лежала на постели с закрытыми глазами, худая, маленькая, с лихорадочным румянцем на щеках. Как окаменелый, смотрел я на нее. Вдруг она раскрыла глаза, устремила их на меня, вгляделась и, протянув исхудалую руку
|
|
|
||||||||||||||||||||||
| Скачать все книги Брэдбери | ||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||
