Вешние воды Иван Сергеевич Тургенев Страница: 22

Что это за фигура, достаточно грузная и толстоногая, впрочем, прилично одетая, идет перед ним, слегка переваливаясь и ковыляя? Где видел он этот затылок, поросший белобрысыми вихрами, эту голову, как бы насаженную прямо на плечи, эту мягкую, жирную спину, эти пухлые отвислые руки? Неужели это - Полозов, его старинный пансионский товарищ, которого он уже вот пять лет, как потерял из виду? Санин обогнал шедшую перед ним фигуру, обернулся... Широкое желтоватое лицо, маленькие свиные глазки с белыми ресницами и бровями, короткий, плоский нос, крупные, словно склеенные губы, круглый, безволосый подбородок - и это выражение всего лица, кислое, ленивое и недоверчивое - да точно: это он, это Ипполит Полозов!

"Уж не опять ли моя звезда действует?" - мелькнуло в мыслях Санина.

- Полозов! Ипполит Сидорыч! Это ты?

Фигура остановилась, подняла свои крохотные глаза, подождала немного - и, расклеив, наконец, свои губы, проговорила сиповатой фистулой:

- Дмитрий Санин?

- Он самый и есть! - воскликнул Санин и пожал одну из рук Полозова; облеченные в тесные лайковые перчатки серо-пепельного цвета, они по-прежнему безжизненно висели вдоль его выпуклых ляжек. - Давно ли ты здесь? Откуда приехал? Где остановился?

- Я приехал вчера из Висбадена, - отвечал, не спеша, Полозов, - за покупками для жены и сегодня же возвращаюсь в Висбаден.

- Ах, да! Ведь ты женат - и, говорят, на такой красавице!

Полозов повел в сторону глазами.

- Да, говорят.

Санин засмеялся.

- Я вижу, ты все такой же... флегматик, каким ты был в пансионе.

- На что я буду меняться?

- И говорят, - прибавил Санин с особым ударением на слово "говорят", - что твоя жена очень богата.

- Говорят и это.

- А тебе самому, Ипполит Сидорыч, разве это неизвестно?

- Я, брат, Дмитрий... Павлович? - да, Павлович! в женины дела не мешаюсь.

- Не мешаешься? Ни в какие дела?

Полозов опять повел глазами.

- Ни в какие, брат. Она - сама по себе... ну и я - сам по себе.

- Куда же ты теперь идешь? - спросил Санин.

- Теперь я никуда не иду; стою на улице и с тобой беседую; а вот как мы с тобой покончим, отправлюсь к себе в гостиницу и буду завтракать .

- Меня в товарищи - хочешь?

- То есть это ты насчет завтрака?

- Да.

- Сделай одолжение, есть вдвоем гораздо веселее. Ты ведь не говорун?

- Не думаю.

- Ну и ладно.

Полозов двинулся вперед, Санин отправился с ним рядом. И думалось Санину - губы Полозова опять склеились, он сопел и переваливался молча, - думалось Санину: каким образом удалось этому чурбану подцепить красивую и богатую жену? Сам он ни богат, ни знатен, ни умен; в пансионе слыл за вялого и тупого мальчика, за соню и обжору - и прозвище носил "слюняя". Чудеса!

"Но если жена его очень богата - сказывают, она дочь какого-то откупщика, - то не купит ли она мое имение? Хотя он и говорит, что ни в какие женины дела не входит, но ведь этому веры дать нельзя! Притом же и цену я назначу сходную, выгодную цену! Отчего не попытаться? Быть может, это все моя звезда действует... Решено! Попытаюсь!"

Полозов привел Санина в одну из лучших гостиниц Франкфурта, в которой занимал уже, конечно, лучший номер. На столах и стульях громоздились картоны, ящики, свертки... "Все, брат, покупки для Марьи Николаевны !" (так звали жену Ипполита Сидорыча). Полозов опустился в кресло, простонал: "Эка жара!" - и развязал галстук. Потом позвонил обер-кельнера и тщательно заказал ему обильнейший завтрак. "А в час чтобы карета была готова! Слышите, ровно в час!"

Обер-кельнер подобострастно наклонился и рабски исчез.

Полозов расстегнул жилет. По одному тому, как он приподнимал брови, отдувался и морщил нос, можно было видеть, что говорить будет для него большою тягостью и что он не без некоторой тревоги ожидал, заставит ли его Санин ворочать языком или сам возьмет на себя труд вести беседу ?

Санин понял настроение своего приятеля и потому не стал обременять его вопросами; ограничился лишь самым необходимым; узнал, что он два года состоял на службе (в уланах! то-то, чай, хорош был в коротком-то мундирчике!), три года тому назад женился - и вот уже второй год находится за границей с женой, "которая теперь от чего-то лечится в Висбадене", - а там отправляется в Париж. С своей стороны, Санин также мало распространялся о своей прошедшей жизни, о своих планах; он прямо приступил к главному - то есть заговорил о своем намерении продать имение .

Полозов слушал его молча, лишь изредка взглядывая на дверь, откуда должен был явиться завтрак. Завтрак явился наконец. Обер-кельнер, в сопровождении двух других слуг, принес несколько блюд под серебряными колпаками.

- Это в Тульской губернии имение? - промолвил Полозов, садясь за стол и затыкая салфетку за ворот рубашки.

- В Тульской.

- Ефремовского уезда... Знаю.

- Ты мою Алексеевку знаешь? - спросил Санин, тоже садясь за стол.

- Знаю, как же. - Полозов запихал себе в рот кусок яичницы с трюфелями. - У Марьи Николаевны - жены моей - по соседству есть имение... Откупорьте эту бутылку, кельнер! Земля порядочная - только мужики у тебя лес вырубили. Ты зачем же продаешь?

- Деньги нужны, брат. Я бы дешево продал. Вот бы тебе купить... Кстати.

Полозов проглотил стакан вина, уперся салфеткой и опять принялся жевать

- медленно и шумно.

- Н-да, - проговорил он наконец...- Я имений не покупаю: капиталов нет. Пододвинь-ка масло. Разве вот жена купит. Ты с ней поговори. Коли дорого не запросишь - она этим не брезгает... Экие, однако, эти немцы - ослы! Не умеют рыбу сварить. Чего, кажется, проще? А еще толкуют: фатерланд, мол, объединить следует. Кельнер, примите эту мерзость!

- Неужели же твоя жена сама распоряжается... по хозяйству? - спросил Санин.

- Сама. Вот котлеты - хороши. Рекомендую. Я сказал тебе, Дмитрий Павлович, что ни в какие женины дела я не вхожу, и теперь тебе то же повторяю Полозов продолжал чавкать

- Гм... Но как я с ней переговорить могу. Ипполит Сидорыч?

- А очень просто, Дмитрий Павлович. Отправляйся в Висбаден. Отсюда недалече. Кельнер, нет ли у вас английской горчицы? Нет? Скоты! Только времени не теряй. Мы послезавтра уезжаем. Позволь, я тебе налью рюмку: с букетом вино - не кислятина. Лицо Полозова оживилось и покраснело; оно и оживлялось только тогда, когда он ел... или пил.

- Право же... я не знаю, как это сделать? - пробормотал Санин.

- Да что тебе так вдруг приспичило?

- То-то и есть, что приспичило, брат.

- И большая сумма нужна?

- Большая. Я... как бы это тебе сказать? я затеял... жениться.

Полозов поставил на стол рюмку, которую поднес было к губам.

- Жениться! - промолвил он хриплым, от изумления хриплым, голосом и сложил свои пухлые руки на желудке. - Так скоропостижно?

- Да... скоро.

- Невеста - в России, разумеется?

- Нет, не в России.

- Где же?

- Здесь, во Франкфурте.

- И кто она?

- Немка; то есть нет - итальянка. Здешняя жительница.

- С капиталом?

- Без капитала.

- Стало быть, любовь уж очень сильная?

- Какой ты смешной! Да, сильная.

- И для этого тебе деньги нужны?

- Ну да... да, да.

Полозов проглотил вино, выполоскал себе рот и руки вымыл, старательно вытер их о салфетку, достал и закурил сигару. Санин молча глядел на него.

- Одно средство, - промычал наконец Полозов, закидывая назад голову и выпуская дым тонкой струйкой. - Ступай к жене. Она, коли захочет всю беду твою руками разведет.

Джемма сидела на скамейке, близ дорожки, и из большой корзины, наполненной вишнями, отбирала самые спелые на тарелку. Солнце стояло низко - был уже седьмой час вечера - и в широких косых лучах, которыми оно затопляло весь маленький садик г-жи Розелли, было больше багрянца, чем золота. Изредка, чуть слышно и словно не спеша, перешептывались листья, да отрывисто жужжали, перелетывая с цветка на ... Далее

Чуть не бегом возвратился Санин в свою квартиру. Он чувствовал, он сознавал, что только там, только наедине с самим собою, ему выяснится наконец, что с ним, что с ним такое? И действительно: не успел он войти в свою комнату, не успел сесть перед письменным столом, как, облокотясь об этот самый стол обеими руками и прижав обе ладони к лицу, - он горестно и глухо воскликнул: "Я ее люблю, люблю ... Далее

- Во-первых, - начала она с расстановкой, ударяя концами пальцев по обшлагу санинского сюртука, - я не имею привычки советоваться с мужем, разве вот насчет туалета - он на это у меня молодец; а во-вторых зачем вы говорите, что вы цену назначите недорогую? Я не хочу воспользоваться тем, что вы теперь очень влюблены и готовы на всякие жертвы... Я никаких жертв от вас не приму. Как? Вместо того ... Далее