Новь Иван Сергеевич Тургенев Страница: 59

- Я готова, - промолвила Марианна.

Нежданов внимательно посмотрел на нее.

- Римлянка! - проговорил он с нехорошей полуулыбкой. - Чувство долга!

Марианна пожала плечом.

- Надо будет сказать Соломину.

- Да... Соломину... - протянул Нежданов. - Но ведь и ему, чай, угрожает опасность. Полиция и его возьмет. Мне кажется, он участвовал и знал еще больше моего.

- Это мне неизвестно, - отвечала Марианна. - Он никогда не говорит о самом себе.

"Не то, что я! - подумал Нежданов. - Вот что она хотела сказать". Соломин... Соломин! - прибавил он после долгого молчания. - Вот, Марианна, я бы не жалел тебя, если б человек, с которым ты связала навсегда свою жизнь, был такой же, как Соломин... или был сам Соломин.

Марианна в свою очередь внимательно посмотрела на Нежданова.

- Ты не имел права это сказать, - промолвила она наконец.

- Не имел права! В каком смысле мне понять эти слова? В том ли, что ты меня любишь, или в том, что я не должен был вообще касаться этого вопроса?

- Ты не имел права, - повторила Марианна.

Нежданов понурил голову.

- Марианна! - произнес он несколько изменившимся голосом.

- Что?

- Если б я теперь... если б я сделал тебе тот вопрос, ты знаешь!.. Нет, я ничего у тебя не спрошу... прощай

Он встал и вышел; Марианна его не удерживала. Нежданов сел на диван и закрыл лицо руками. Он пугался своих собственных мыслей и старался не размышлять. Он чувствовал одно: какая-то тесная, подземная рука ухватилась за самый корень его существования - и уже не выпустит его. Он знал, что то хорошее, дорогое существо, которое осталось в соседней комнате, к нему не выйдет; а войти к нему он не посмеет. Да и к чему? Что сказать?

Быстрые, твердые шаги заставили его раскрыть глаза. Соломин переходил через его комнату и, постучавшись в дверь Марианны, вошел к ней.

- Честь и место! - шепнул горьким шепотом Нежданов.

XXXIV

Было уже десять часов вечера, и в гостиной села Аржаного Сипягин, его жена и Калломейцев играли в карты, когда вошедший лакей доложил о приезде какого-то незнакомца, г. Паклина, который желал видеть Бориса Андреича по самонужнейшему и важнейшему делу.

- Так поздно! - удивилась Валентина Михайловна.

- Как? - спросил Борис Андреич и наморщил свой красивый нос. - Как ты сказал фамилию этого господина?

- Они сказали: Паклин-с.

- Паклин!- воскликнул Калломейцев. - Прямо деревенское имя. - Паклин... Соломин... De vrais noms ruraix, hein?

- И ты говоришь, - продолжал Борис Андреич, обращаясь к лакею все с тем же наморщенным носом, - что дело его важное, нужное?

- Они говорят-с.

- Гм... Какой-нибудь нищий или интриган. ("Или то и другое вместе", ввернул Калломейцев.) Очень может быть. Попроси его в кабинет. - Борис Андреич встал. - Pardon, ma bonne. Сыграйте пока в экарте. Или подождите меня... я скоро вернусь.

- Nous causerons...allez! - промолвил Калломейцев. Когда Сипягин вошел к себе в кабинет и увидал мизерную, тщедушную фигурку Паклина, смиренно прижавшуюся в простенок между камином и дверью, им овладело то истинно министерское чувство высокомерной жалости и гадливого снисхождения, которое столь свойственно петербургскому сановному люду. "Господи! Какая несчастная пигалица! - подумал он, - да еще, кажется, хромает!"

- Садитесь, - промолвил он громко, пуская в ход свои благосклоннейшие баритонные ноты, приятно подергивая назад закинутой головкой и садясь прежде гостя. - Вы, я полагаю, устали с дороги; садитесь и объяснитесь: какое такое важное дело привело вас ко мне столь поздно?

- Я, ваше превосходительство, - начал Паклин, осторожно опускаясь на кресло, - позволил себе явиться к вам...

- Погодите, погодите, - перебил его Сипягин. - Я вас вижу не в первый раз. Я никогда не забываю ни одного лица, с которым мне случилось встретиться; я помню все. А... а... а... Собственно... где я вас встретил?

- Вы, ваше превосходительство, не ошибаетесь. Я имел честь встретиться с вами в Петербурге, у одного человека, который... который с тех пор... к сожалению... возбудил ваше негодование...

Сипягин быстро поднялся с кресла.

- У господина Нежданова! Я вспоминаю теперь. Уж не от него ли вы приехали?

- Никак нет, ваше превосходительство; напротив...я...

Сипягин снова сел.

- И хорошо сделали. Потому что я в таком случае попросил бы вас немедленно удалиться. Никакого посредника между мною и господином Неждановым я допустить не могу. Господин Нежданов нанес мне одно из тех оскорблений, которые не забываются... Я выше мести; но ни о нем я не хочу ничего знать, ни о той девице - впрочем, более развращенной умом, нежели сердцем ( эту фразу Сипягин повторял чуть не в тридцатый раз после бегства Марианны), - которая решилась покинуть кров дома, ее приютившего, чтобы сделаться любовницей безродного проходимца! Довольно с них того, что я их забываю! При этом последнем слове Сипягин двинул кистью руки прочь от себя, снизу вверх.

- Ваше превосходительство, я уже доложил вам, что я явился сюда не от их имени; хотя все-таки могу, между прочим, сообщить вашему превосходительству, что они уже сочетались узами законного брака... ("А! все равно! - подумал Паклин, - я сказал, что совру... вот и соврал. Куда ни шло!")

Сипягин поерзал затылком по спинке кресла вправо и влево.

- Это меня нисколько не интересует, милостивый государь. Одним глупым браком на свете больше - вот и все. Но какое же то самонужнейшее дело, которому я обязан удовольствием вашего посещения? "А! проклятый директор департамента! - снова подумал Паклин. - Будет тебе ломаться, английская морда!"

- Брат вашей супруги, - промолвил он громко, - господин Маркелов схвачен мужиками, которых вздумал возмущать, - и сидит взаперти в губернаторском доме.

Сипягин вскочил во второй раз.

Что... что вы сказали? - залепетал он уж вовсе не министерским баритоном, а так, какою-то гортанной дрянью.

- Я сказал, что ваш зять схвачен и сидит на цепи. Я, как только узнал об этом, взял лошадей и приехал вас предуведомить. Я полагал, что могу оказать этим некоторую услугу и вам и тому несчастному, которого вы можете спасти!

- Очень вам благодарен, - проговорил все тем же слабым голосом Сипягин и, с размаху ударив ладонью по колокольчику в виде гриба, наполнил весь дом металлическим звоном стального тембра. - Очень вам благодарен, - повторил он уже более резко, - но знайте: человек, решившийся попрать все законы божеские и человеческие, будь он сто раз мне родственник, в моих глазах не есть несчастный: он - преступник!

Лакей вскочил в кабинет.

- Изволите приказать?

- Карету! Сию минуту карету четверней! Я еду в город. Филипп и Степан со мною! - Лакей выскочил. - Да, сударь, мой зять есть преступник; и в город еду я не затем, чтобы его спасать! - О нет!

- Но, ваше превосходительство...

- Таковы мои правила, милостивый государь; и прошу меня возражениями не утруждать!

Сипягин принялся ходить взад и вперед по кабинету, а Паклин даже глаза вытаращил. "Фу ты, черт! - думал он, - да ведь про тебя говорили, что ты либерал?! А ты лев рыкающий!"

Дверь распахнулась - и проворными шагами вошли: сперва Валентина Михайловна, а за нею Калломейцев.

- Что это значит, Борис? Ты велел карету заложить? Ты едешь в город? Что случилось?

Сипягин приблизился к жене - и взял ее за правую руку, между локтем и кистью.

Позавтракавши яйцами вкрутую, кильками и окрошкой (горчицу подал казачок в старой помадной банке, соус в одеколонной склянке), Нежданов сел в тот же самый тарантас, в котором приехал накануне; но вместо трех лошадей ему заложили только двух: третью заковали - и она охромела. В течение завтрака Маркелов говорил мало, ничего не ел и дышал усиленно... Произнес два-три горьких слова о своем хозяйстве ... Далее

- Вот это женка моя, - проговорил он, мягко нажимая своею ладонью спину Соломина и как бы надвигая его на Валентину Михайловну, - а вот, моя милая, наш первый здешний механик и фабрикант, Василий... Федосеевич Соломин. Сипягина приподнялась и, красиво взмахнув снизу вверх своими чудесными ресницами, сперва улыбнулась ему - добродушно, как знакомому; потом протянула ему свою ручку ладонью вверх, ... Далее

И в то же время лицо у него было какое-то печальное, почти отчаянное. Лошадка у них была пребойкая, кругленькая, с остриженной гривой на зарезистой шее; она очень хлопотливо перебирала своими крепкими ножками и все просила поводьев, точно на дело спешила и нужных людей везла. Не доезжая "Бабьих ключей", Нежданов заметил - в стороне от дороги перед раскрытым хлебным амбаром - человек ... Далее