Новь Иван Сергеевич Тургенев Страница: 51

"И в самом деле она прелесть, - подумал Нежданов, - о! как я ее люблю!"

- И глянь-ка, - продолжала Татьяна, - колечками со мной поменялась. Мне дала свое золотое, а сама взяла мое серебряное.

- Девушки простые золотых колец не носят, - промолвила Марианна.

Татьяна вздохнула.

- Я вам его сохраню, голубушка; не бойтесь.

- Ну, сядьте, сядьте оба, - начал Соломин, который все время, наклонив несколько голову, глядел на Марианну, - в прежние времена, вы помните, люди всегда саживались, когда в путь-дорогу отправлялись. А вам обоим дорога предстоит длинная и трудная.

Марианна, все еще красная, села; сел и Нежданов; сел Соломин... села, наконец, и Татьяна на "тычке", то есть на стоявшее стоймя толстое полено. Соломин посмотрел по очереди на всех:

Отойдем да поглядим.

Как мы хорошо сидим...

промолвил он, слегка прищурясь, и вдруг захохотал, да так славно, что не только никто не обиделся, а, напротив, всем очень стало приятно.

Но Нежданов внезапно поднялся.

- Я пойду, - сказал он, - теперь же; а то это все очень любезно - только слегка на водевиль с переодеваньем смахивает. Не беспокойся, - обратился он к Соломину, - я твоих фабричных не трону. Поболтаюсь по окрестностям, вернусь и тебе, Марианна, расскажу мои похождения, если только будет что рассказывать. Дай руку на счастье!

- Чайку бы сперва, - заметила Татьяна.

- Нет, что за чайничанье! Если нужно - я в трактир зайду или просто в кабак.

Татьяна качнула головой.

- У нас теперь по большим-то по дорогам трактиров этих развелось, что блох в овечьей шубе. Села все пространные, вот хоть бы Балмасово...

- Прощайте, до свиданья... счастливо оставаться! - поправил себя Нежданов, входя в свою мещанскую роль.

Но не успел он приблизиться к двери, как из коридора перед самым его носом вынырнул Павел и, вручая ему высокий, тонкий посох с вырезанной в виде винта, во всю его длину, полосой коры, промолвил:

- Извольте получить, Алексей Дмитрич, - подпирайтесь на ходу, и чем вы эту самую палочку дальше от себя отставлять будете, тем приятнее будет.

Нежданов взял посох молча и удалился; за ним и Павел. Татьяна хотела было уйти также; Марианна приподнялась и остановила ее.

- Погодите, Татьяна Осиповна; мне вы нужны.

- А я сейчас вернусь, да с самоваром. Ваш товарищ ушел без чаю; вишь - уж очень ему приспичило... А вам-то с чего себя казнить? Дальше - виднее будет.

Татьяна вышла, Соломин тоже встал. Марианна стояла к нему спиной; и когда она наконец обернулась к нему, - так как он очень долго не промолвил ни единого слова, - то увидена на его лице, в его глазах, на нее устремленных, выражение, какого она прежде у него не замечала: выражение вопросительное, беспокойное, почти любопытствующее. Она смутилась и опять покраснела. А Соломину словно стало совестно того, что она уловила на его лице, и он заговорил громче обыкновенного:

- Так так-то, Марианна... Вот вы и начали.

- Какое начала, Василий Федотыч! Что это за начало? Мне что-то вдруг очень неловко становится. Алексей правду сказал: мы точно какую-то комедию играем.

Соломин сел опять на стул.

- Да позвольте, Марианна...Как же вы себе это представляете: начать? Не баррикады же строить со знаменем наверху - да: ура! за республику! Это же и не женское дело. А вот вы сегодня какую-нибудь Лукерью чему-нибудь доброму научите; и трудно вам это будет, потому что не легко понимает Лукерья и вас чуждается, да еще воображает, что ей совсем не нужно то, чему вы ее учить собираетесь; а недели через две или три вы с другой Лукерьей помучитесь; а пока - ребеночка вы помоете или азбуку ему покажете, или больному лекарство дадите... вот вам и начало.

- Да ведь это сестры милосердия делают, Василий Федотыч! Для чего ж мне тогда...все это? - Марианна указала на себя и вокруг себя неопределенным движением рукм. - Я о другом мечтала.

- Вам хотелось собой пожертвовать?

Глаза у Марианны заблистали.

- Да...да...да!

- А Нежданов?

Марианна пожала плечом.

- Нежданов! Мы пойдем вместе...или я пойду одна.

Соломин пристально посмотрел на Марианну.

- Знаете что, Марианна...Вы извините неприличность выражения...но, по-моему, шелудивому мальчику волосы расчесать - жертва, и большая жертва, на которую не многие способны.

- Да я и от этого не отказываюсь, Василий Федотыч.

- Я знаю, что не отказываетесь! Да, вы на это способны. И вы будете - пока - делать это; а потом, пожалуй, - и другое.

- Но для этого надо поучиться у Татьяны!

- И прекрасно...учитесь. Вы будете чумичкой горшки мыть, щипать кур...А там, кто знает, может быть, спасете отечество!

- Вы смеетесь надо мною, Василий Федотыч.

Соломин медленно потряс головою.

- О моя милая Марианна, поверьте: не смеюсь я над вами, и в моих словах простая правда. Вы уже теперь, все вы, русские женщины, дельнее и выше нас, мужчин.

Марианна подняла опустившиеся глаза.

- Я бы хотела оправдать ваши ожидания, Соломин... а там - хоть умереть!

Соломин встал.

- Нет, живите... живите! Это главное. Кстати, не хотите ли вы узнать, что происходит теперь в вашем доме по поводу вашего бегства? Не принимают ли мер каких? Стоит только слово шепнуть Павлу - все разведает мигом.

Марианна изумилась.

- Какой он у вас необыкновенный человек!

- Да... довольно удивительный. Вот когда вас нужно будет браком сочетать с Алексеем - он тоже это устроит с Зосимой... Помните, я вам говорил, есть такой поп... Да ведь пока еще не нужно? Нет?

- Нет.

- А нет - так нет. - Соломин подошел к двери, разделявшей обе комнатки Нежданова и Марианны, - и нагнулся к замку.

- Что вы там смотрите? - спросила Марианна.

- А запирает ли ключ?

- Запирает, - шепнула Марианна.

Соломин обернулся к ней. Она не поднимала глаз.

- Так не нужно разведывать, какие намерения Сипягиных ? - весело промолвил он, - не нужно?

Соломин хотел удалиться.

- Василий Федотыч...

- Что прикажете?

- Скажите, пожалуйста, отчего вы, всегда такой молчаливый, так разговорчивы со мной? Вы не поверите, как это меня радует.

- Отчего? - Соломин взял обе ее маленькие, мягкие руки в свои большие, жесткие. - Отчего? Ну, да, должно быть, оттого, что я вас очень люблю. Прощайте.

Он вышел... Марианна постояла, поглядела ему вслед, подумала - и отправилась к Татьяне, которая еще не успела принести ей самовар и у которой она, правда, напилась чаю, но также мыла чумичкой горшки, и кур щипала, и даже расчесала какому-то мальчику его вихрястую голову.

К обеденному времени она вернулась на свою квартирку ... Ей не пришлось долго дожидаться Нежданова.

Он возвратился усталый, запыленный - и так и упал на диван. Она тотчас подсела к нему.

- Ну что? Ну что? Рассказывай!

- Ты помнишь эти два стиха, - отвечал он ей слабым голосом:

Все это было бы смешно.

Когда бы не было так грустно...

- Помнишь?

- Конечно, помню.

- Ну вот эти самые стихи отлично применяются к моему первому выходу. Но нет! Решительно, смешного в нем было больше. Во-первых, я убедился, что ничего нет легче, как разыгрывать роль: никто и не думал подозревать меня. Только вот чего я не сообразил: надо сочинить наперед какую-нибудь историю... а то спрашивают: откуда? почему? - а у тебя ничего не готово. Впрочем, и это почти не нужно. Предложи только шкалик водки в кабаке - и ври что угодно.

Он был плохо одет, - без перчаток, в нечищеных сапогах, чувствовал себя смущенным и досадовал на, себя за самое это чувство. Возле него, с правой стороны, - сидел усеянный звездами генерал; с левой - тот самый изящный мужчина, тайный советник Сипягин, появление которого два дня спустя так взволновало Машурину и Остродумова. Генерал изредка взглядывал на Нежданова, как на нечто неприличное, ... Далее

- Алексей Дмитрич, - заговорила она, - не думайте, что моя тетка зла... Нет! она вся - ложь, она комедиантка, она позерка - она хочет, чтобы все ее обожали как красавицу и благоговели перед нею, как перед святою! Она придумает задушевное слово, скажет его одному, а потом повторяет это же слово другому и третьему - и все с таким видом, как будто она сейчас это слово придумала, и тут же кстати ... Далее

Но общество, в среде которого эти беды с ним случались, большею частью и не подозревало, что тут "notre bon русак" дал промах; да и, благодаря князю Коврижкину, оно уже привыкло к подобным российским "патакэсам". И все эти поговорки и изречения Сипягин произносил каким-то особенным, здоровенным, даже сипловатым голосом - d'une voix rustique. Подобные изречения, вовремя и ... Далее