Отцы и дети Иван Сергеевич Тургенев Страница: 10

- Да ты о ком говоришь?

- Известно о ком: одна только хорошенькая.

Аркадий, не без замешательства, объяснил ему в коротких словах, кто была Фенечка.

- Ага! - промолвил Базаров. - У твоего отца, видно, губа не дура. А он мне нравится, твой отец, ей-ей! Он молодец. Однако надо познакомиться, - прибавил он и отправился назад к беседке.

- Евгений! - с испугом крикнул ему вослед Аркадий. - Осторожней, ради бога.

- Не волнуйся, - проговорил Базаров, - народ мы тертый, в городах живали.

Приблизясь к Фенечке, он скинул картуз.

- Позвольте представиться, - начал он с вежливым поклоном, - Аркадию Николаевичу приятель и человек смирный.

Фенечка приподнялась со скамейки и глядела на него молча.

- Какой ребенок чудесный! - продолжал Базаров. - Не беспокойтесь, я еще никого не сглазил. Что это у него щеки такие красные? Зубки, что ли, прорезаются?

- Да-с, - промолвила Фенечка. - Четверо зубков у него уже прорезались, а теперь вот десны опять припухли.

- Покажите-ка... Да вы не бойтесь, я доктор.

Базаров взял на руки ребенка, который, к удивлению и Фенечки и Дуняши, не оказал никакого сопротивления и не испугался.

- Вижу, вижу... Ничего, все в порядке: зубастый будет. Если что случится, скажите мне. А сами вы здоровы?

- Здорова, слава богу.

- Слава богу - лучше всего. А вы? - прибавил Базаров, обращаясь к Дуняше.

Дуняша, девушка очень строгая в хоромах и хохотунья за воротами, только фыркнула ему в ответ.

- Ну и прекрасно. Вот вам ваш богатырь.

Фенечка приняла ребенка к себе на руки.

- Как он у вас тихо сидел, - промолвила она вполголоса.

- У меня все дети тихо сидят, - отвечал Базаров, - я такую штуку знаю.

- Дети чувствуют, кто их любит, - заметила Дуняша.

- Это точно, - подтвердила Фенечка. - Вот и Митя, к иному ни за что на руки не пойдет.

- А ко мне пойдет? - спросил Аркадий, который, постояв некоторое время в отдалении, приблизился к беседке. Он поманил к себе Митю, но Митя откинул голову назад и запищал, что очень смутило Фенечку.

- В другой раз, когда привыкнуть успеет, - снисходительно промолвил Аркадий, и оба приятеля удалились.

- Как, бишь, ее зовут? - спросил Базаров.

- Фенечкой... Федосьей, - ответил Аркадий.

- А по батюшке?.. Это тоже нужно знать.

- Николаевной.

- Bene .39 Мне нравится в ней то, что она не слишком конфузится. Иной, пожалуй, это-то и осудил бы в ней. Что за вздор? чего конфузиться? Она мать - ну и права.

- Она-то права, - заметил Аркадий, - но вот отец мой...

- И он прав, - перебил Базаров.

- Ну, нет, я не нахожу.

- Видно, лишний наследничек нам не по нутру?

- Как тебе не стыдно предполагать во мне такие мысли! - с жаром подхватил Аркадий. - Я не с этой точки зрения почитаю отца неправым; я нахожу, что он должен бы жениться на ней.

- Эге-ге! - спокойно проговорил Базаров. - Вот мы какие великодушные! Ты придаешь еще значение браку; я этого от тебя не ожидал.

Приятели сделали несколько шагов в молчанье.

- Видел я все заведения твоего отца, - начал опять Базаров. - Скот плохой, и лошади разбитые. Строения тоже подгуляли, и работники смотрят отъявленными ленивцами; а управляющий либо дурак, либо плут, я еще не разобрал хорошенько.

- Строг же ты сегодня, Евгений Васильич.

- И добрые мужички надуют твоего отца всенепременно. Знаешь поговорку: "Русский мужик бога слопает".

- Я начинаю соглашаться с дядей, - заметил Аркадий, - ты решительно дурного мнения о русских.

- Эка важность! Русский человек только тем и хорош, что он сам о себе прескверного мнения. Важно то, что дважды два четыре, а остальное все пустяки.

- И природа пустяки? - проговорил Аркадий, задумчиво глядя вдаль на пестрые поля, красиво и мягко освещенные уже невысоким солнцем.

- И природа пустяки в том значении, в каком ты ее понимаешь. Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник.

Медлительные звуки виолончели долетели до них из дому в это самое мгновение. Кто-то играл с чувством, хотя и неопытною рукою "Ожидание" Шуберта, и медом разливалась по воздуху сладостная мелодия.

- Это что? - произнес с изумлением Базаров.

- Это отец.

- Твой отец играет на виолончели?

- Да.

- Да сколько твоему отцу лет?

- Сорок четыре.

Базаров вдруг расхохотался.

- Чему же ты смеешься?

- Помилуй! в сорок четыре года человек, pater familias,40 в...м уезде - играет на виолончели!

Базаров продолжал хохотать; но Аркадий, как ни благоговел перед своим учителем, на этот раз даже не улыбнулся.

Глава X

Прошло около двух недель. Жизнь в Марьине текла своим порядком: Аркадий сибаритствовал,41 Базаров работал. Все в доме привыкли к нему, к его небрежным манерам, к его немногосложным и отрывочным речам. Фенечка, в особенности, до того с ним освоилась, что однажды ночью велела разбудить его: с Митей сделались судороги; и он пришел и, по обыкновению полушутя, полузевая, просидел у ней часа два и помог ребенку. Зато Павел Петрович всеми силами души своей возненавидел Базарова: он считал его гордецом, нахалом, циником, плебеем; он подозревал, что Базаров не уважает его, что он едва ли не презирает его - его, Павла Кирсанова! Николай Петрович побаивался молодого "нигилиста" и сомневался в пользе его влияния на Аркадия; но он охотно его слушал, охотно присутствовал при его физических и химических опытах. Базаров привез с собой микроскоп и по целым часам с ним возился. Слуги также привязались к нему, хотя он над ними подтрунивал: они чувствовали, что он все-таки свой брат, не барин. Дуняша охотно с ним хихикала и искоса, значительно посматривала на него, пробегая мимо "перепелочкой"; Петр, человек до крайности самолюбивый и глупый, вечно с напряженными морщинами на лбу, человек, которого все достоинство состояло в том, что он глядел учтиво, читал по складам и часто чистил щеточкой свой сюртучок, - и тот ухмылялся и светлел, как только Базаров обращал на него внимание; дворовые мальчишки бегали за "дохтуром", как собачонки. Один старик Прокофьич не любил его, с угрюмым видом подавал ему за столом кушанья, называл его "живодером" и "прощелыгой" и уверял, что он с своими бакенбардами - настоящая свинья в кусте. Прокофьич, по-своему, был аристократ не хуже Павла Петровича.

Наступили лучшие дни в году - первые дни июня. Погода стояла прекрасная; правда, издали грозилась опять холера, но жители ...й губернии успели уже привыкнуть к ее посещениям. Базаров вставал очень рано и отправлялся версты за две, за три, не гулять - он прогулок без цели терпеть не мог, - а собирать травы, насекомых. Иногда он брал с собой Аркадия. На возвратном пути у них обыкновенно завязывался спор, и Аркадий обыкновенно оставался побежденным, хотя говорил больше своего товарища.

Однажды они как-то долго замешкались; Николай Петрович вышел к ним навстречу в сад и, поравнявшись с беседкой, вдруг услышал быстрые шаги и голоса обоих молодых людей. Они шли по ту сторону беседки и не могли его видеть.

- Ты отца недостаточно знаешь, - говорил Аркадий.

Николай Петрович притаился.

- Твой отец добрый малый, - промолвил Базаров, - но он человек отставной, его песенка спета.

Николай Петрович приник ухом... Аркадий ничего не отвечал.

"Отставной человек" постоял минуты две неподвижно и медленно поплелся домой.

- Третьего дня, я смотрю, он Пушкина читает, - продолжал между тем Базаров. - Растолкуй ему, пожалуйста, что это никуда не годится. Ведь он не мальчик: пора бросить эту ерунду. И охота же быть романтиком в нынешнее время! Дай ему что-нибудь дельное почитать.

Места, по которым они проезжали, не могли назваться живописными. Поля, все поля тянулись вплоть до самого небосклона, то слегка вздымаясь, то опускаясь снова; кое-где виднелись небольшие леса и, усеянные редким и низким кустарником, вились овраги, напоминая глазу их собственное изображение на старинных планах екатерининского времени. Попадались и речки с обрытыми берегами, и крошечные пруды с ... Далее

Николай Петрович познакомился с Фенечкой следующим образом. Однажды, года три тому назад, ему пришлось ночевать на постоялом дворе в отдаленном уездном городе. Его приятно поразила чистота отведенной ему комнаты, свежесть постельного белья. "Уж не немка ли здесь хозяйка?" - пришло ему на мысль; но хозяйкой оказалась русская, женщина лет пятидесяти, опрятно одетая, с благообразным умным ... Далее

В Никольском, в саду, в тени высокого ясеня, сидели на дерновой скамейке Катя с Аркадием; на земле возле них поместилась Фифи, придав своему длинному телу тот изящный поворот, который у охотников слывет "русачьей полежкой". И Аркадий и Катя молчали; он держал в руках полураскрытую книгу, а она выбирала из корзинки оставшиеся в ней крошки белого хлеба и бросала их небольшой семейке ... Далее