Вешние воды Иван Сергеевич Тургенев Страница: 25

- Сидите играйте. Я сейчас переоденусь и к вам вернусь, - и опять исчезла, прошумев платьем и сдергивая перчатки на ходу.

Она точно вернулась очень скоро. Свое нарядное платье она заменила широкой шелковой блузой лилового цвета с открытыми висячими рукавами толстый крученый шнурок перехватывал ее талью. Она подсела к мужу и, дождавшись, что он остался в дураках, сказала ему: "Ну, пышка довольно! (при слове "пышка" Санин с изумлением глянул на нее, а она весело улыбнулась, отвечая взглядом на его взгляд и выказывая все свои ямочки на щеках) - довольно; я вижу, ты спать хочешь; целуй ручку и отправляйся; а мы с господином Саниным побеседуем вдвоем.

- Спать я не хочу, - промолвил Полозов, грузно поднимаясь с кресла, - а отправиться отправлюсь и ручку поцелую. - Она подставила ему свою ладонь, не переставая улыбаться и глядеть на Санина. Полозов тоже глянул на него и ушел не простившись.

- Ну, рассказывайте, рассказывайте, - с живостью проговорила Марья Николаевна, разом ставя оба обнаженные локтя на стол и нетерпеливо постукивая ногтями одной руки о ногти другой. - Правда, вы, говорят, женитесь?

Сказав эти слова, Марья Николаевна даже голову немножко набок нагнула, чтобы пристальнее и пронзительнее заглянуть Санину в глаза.

Глава XXXV

Развязное обхождение г-жи Полозовой, вероятно, на первых порах смутило бы Санина - хотя он новичком не был и уже потерся между людьми, - если бы в самой этой развязности и фамилиарности он опять-таки не увидел хорошего предзнаменования для своего предприятия. "Будем потакать капризам этой богатой барыни", - решил он про себя - и так же непринужденно, как она его спрашивала, ответил ей:

- Да, я женюсь.

- На ком? На иностранке?

- Да.

- Вы недавно с ней познакомились? Во Франкфурте?

- Точно так.

- И кто она такая? Можно узнать?

- Можно. Она дочь кондитера.

Марья Николаевна широко раскрыла глаза и подняла брови.

- Да ведь это прелесть, - проговорила она медлительным голосом, - это чудо! Я уже полагала, что таких молодых людей, как вы, на свете больше не встречается. Дочь кондитера!

- Вас это, я вижу, удивляет, - заметил не без достоинства Санин, - но, во-первых, у меня вовсе нет тех предрассудков...

- Во-первых, это меня нисколько не удивляет, - перебила Марья Николаевна, - предрассудков и у меня нет. Я сама дочь мужика. А? что, взяли? Меня удивляет и радует то, что вот человек не боится любить. Ведь вы ее любите?

- Да.

- Она очень хороша собою?

Санина слегка покоробило от этого последнего вопроса... Однако отступать уже не приходилось.

- Вы знаете, Марья Николаевна, - начал он, - всякому человеку лицо его возлюбленной кажется лучше всех других; но моя невеста - действительно красавица.

- В самом деле? В каком роде? итальянском? античном?

- Да; у ней очень правильные черты.

- С вами нет ее портрета?

- Нет. (В то время о фотографиях еще помину не было. Дагерротипы едва стали распространяться.)

- Как ее зовут?

- Ее имя - Джемма.

- А ваше - как?

- Димитрий.

- По отчеству?

- Павлович.

- Знаете что, - проговорила Марья Николаевна все тем же медлительным голосом, - вы мне очень нравитесь, Дмитрий Павлович. Вы, должно быть, хороший человек. Дайте-ка мне вашу руку. Будемте приятелями.

Она крепко пожала его руку своими красивыми, белыми, сильными пальцами. Ее рука была немногим меньше его руки - но гораздо теплей и глаже, и мягче, и жизненней.

- Только знаете, что мне приходит в голову?

- Что?

- Вы не рассердитесь? Нет? Она, вы говорите, ваша невеста. Но разве ... разве это непременно было нужно?

Санин нахмурился.

- Я вас не понимаю. Марья Николаевна.

Марья Николаевна засмеялась тихохонько и, встряхнув головою, откинула назад падавшие ей на щеки волосы.

- Решительно - он прелесть, - промолвила она не то задумчиво, не то рассеянно. - Рыцарь! Подите верьте после этого людям, которые утверждают что идеалисты все перевелись!

Марья Николаевна все время говорила по-русски удивительно чистым прямо московским языком - народного, не дворянского пошиба.

- Вы, наверное, дома воспитывались, в старозаветном, богобоязненном семействе? - спросила она. - Вы какой губернии?

- Тульской.

- Ну, так мы однокорытники. Мой отец... Ведь вам известно, кто был мой отец?

- Да, известно.

- Он в Туле родился... Гуляк был. Ну, хорошо... (Это "хорошо" Марья Николаевна уже с намерением выговорила совсем по-мещанскому вот так: хершоо.) Ну давайте же теперь за дело примемся.

- То есть...- как же это так за дело приняться? Что вам угодно этим сказать?

Марья Николаевна прищурилась.

- Да вы зачем сюда приехали? (Когда она щурила глаза, выражение их становилось очень ласковым и немного насмешливым; когда же она раскрывала их во всю величину - в их светлом, почти холодном блеске проступало что-то недоброе... что-то угрожающее. Особенную красоту придавали ее глазам ее брови, густые, немного надвинутые, настоящие соболиные.) Вы хотите, чтобы я у вас купила имение? Вам нужны деньги для вашего бракосочетания? Не так ли?

- Да, нужны.

- И много вам их требуется?

- На первый случай я бы удовольствовался несколькими тысячами франков. Вашему супругу мое имение известно. Вы можете посоветоваться с ним, - а я бы взял цену недорогую.

Марья Николаевна повела головою направо и налево.

- Во-первых, - начала она с расстановкой, ударяя концами пальцев по обшлагу санинского сюртука, - я не имею привычки советоваться с мужем, разве вот насчет туалета - он на это у меня молодец; а во-вторых зачем вы говорите, что вы цену назначите недорогую? Я не хочу воспользоваться тем, что вы теперь очень влюблены и готовы на всякие жертвы... Я никаких жертв от вас не приму. Как? Вместо того чтобы поощрять вас... ну, как бы это сказать получше?.. благородные чувства, что ли? я вас стану обдирать как липку? Это не в - моих привычках. Когда случится, я людей не щажу - только не таким манером.

Санин никак не мог понять, что она - смеется ли над ним или говорит серьезно? а только думал про себя: "О, да с тобой держи ухо востро!"

Слуга вошел с русским самоваром, чайным прибором, сливками, сухарями и т.п. на большом подносе, расставил всю эту благодать на столе между Саниным и г-жою Полозовой - и удалился.

Она налила ему чашку чаю.

- Вы не брезгаете? - спросила она, накладывая ему сахар в чашку пальцами... а щипчики лежали тут же.

- Помилуйте!.. От такой прекрасной руки...

Он не закончил фразы и чуть не поперхнулся глотком чаю, а она внимательно и ясно глядела на него.

- Я потому упомянул о недорогой цене моего имения, - продолжал он, - что так как вы теперь находитесь за границей, то я не могу предполагать у вас много свободных денег и, наконец, я сам чувствую, что продажа... или покупка имения при подобных условиях есть нечто ненормальное, и я должен взять это в соображение.

Санин путался и сбивался, а Марья Николаевна тихонько отклонилась на спинку кресла, скрестила руки и глядела на него тем же внимательным и ясным взглядом. Он наконец умолк.

- Ничего, говорите, говорите, - промолвила она, как бы приходя ему на помощь, - я вас слушаю - мне приятно вас слушать; говорите.

Санин принялся описывать свое имение, сколько в нем десятин, и где оно находится, и каковы в нем хозяйственные угодья, и какие можно извлечь из него выгоды... упомянул даже о живописном местоположении усадьбы; а Марья Николаевна все глядела да глядела на него - все светлее и пристальнее, и губы ее чуть-чуть двигались, без улыбки: она покусывала их. Ему стало неловко наконец; он замолчал вторично.

Джемма слушала мать - и то посмеивалась, то вздыхала, то гладила ее по плечу, то грозила ей пальцем, то посматривала на Санина; наконец она встала, обняла и поцеловала мать в шею - в "душку", отчего та много смеялась и даже пищала. Панталеоне был также представлен Санину. Оказалось, что он был когда-то оперным певцом, для баритонных партий, но уже давно прекратил свои театральные ... Далее

"Буду ждать г-на офицера для объяснения до 10 часов утра, - размышлял он на следующее утро, совершая свой туалет, - а там пусть он меня отыскивает!" Но немецкие люди встают рано: девяти часов еще не пробило, как уже кельнер доложил Санину, что г-н подпоручик (der Неrr Sесопdе Liеutеnаnt) фон Рихтер желает его видеть. Санин проворно накинул сюртук и приказал "просить". Г-н ... Далее

Санин принялся "излагать дело", то есть опять, во второй раз, описывать свое имение, но уже не касаясь красот природы и от времени до времени ссылаясь на Полозова, для подтверждения приводимых "фактов и цифр". Но Полозов только хмыкал и головой покачивал - одобрительно ли или неодобрительно - этого, кажется, сам черт бы не разобрал. Впрочем, Марья Николаевна и не нуждалась в ... Далее